Врачам твердо привита иллюзия, что у большинства препаратов есть исчерпывающе установленный механизм действия. Это происходит в курсе фармакологии, а потом закрепляется в курсах терапии. Нет сомнений, что действительно много известно об этом. В тех глубинах материи, где реализуются механизмы действия лекарств в принципе не может быть той точности и очевидности, в которой самонадеянно уверен среднестатистический выпускник вуза. (Правда это зависит от традиций ВУЗа и личности преподавателя.) Это не более чем концепции, которые позволяют создать удобные классификации лекарств, лучше понять их побочные эффекты, показания и противопоказания, особенности лекарственного взаимодействия. Все это работает, но не абсолютным образом. И все же для фармакологической медицины эти концепции необходимы. Поэтому у врачей потребность, увидев лекарство узнать его механизм действия очень велика. Когда же им говорят, что механизм действия гомеопатии неизвестен или не имеет решающего значения для его лекарственного использования, это вызывает разочарование и утрату интереса к предмету. «Я никогда не назначу лекарство, если не знаю его механизм действия!» с гордостью заявит иной прозелит. Как будто бы то, что он прочитал у Машковского или в «японском журнале» – истина в последней инстанции.
Но все же можно в какой-то степени высказываться о механизмах действия, точнее о моделях взаимодействия потенцированного вещества с биологическим объектом, о чем и пойдет речь ниже.
Что касается пресловутого механизма действия, то здесь вполне годится в качестве рабочей модели принцип резонанса. Гомеопатический препарат можно рассматривать как источник слабого электромагнитного и механического акустического излучения. Это излучение вступает в положительный или отрицательный резонанс с таким же по природе излучением патологических структур, которые надо подавить или нормальных структур, которые надо усилить. Тонким моментом этой модели является механизм фазовой подстройки. Как происходит то, что реализуется именно нужный резонанс. То, что резонанс достаточно быстро установится, понятно как происходит. Все эти колебания имеют микрофлюктуации, которые как бы сканируют друг друга. Могу привести пример, взятый из книги «Хаос. Рождение новой науки», когда Гюйгенс заметил, что часы с маятниками, висящие на одной стене через некоторое время начинают колебаться синхронно. Происходить это должно быстро, поскольку речь идет о высокочастотных колебаниях. Но как происходит выбор знака? Во-первых, по видимому, есть чему об этом позаботиться. Ведь эти явления реализуются на очень глубоком, по крайней мере, субмолекулярном уровне, а в структурах белков, ДНК, полипептидных и протеогликановых молекул, вполне могут быть специализированные участки, активно обеспечивающие нужное направление фазовой подстройки. Тут возникает другой принципиальный вопрос: откуда эти участки в глубине молекул взялись? Что же, природа приготовилась заранее к тому, что Ганеман когда-то разработает гомеопатию? Тут мы должны уяснить, что биологические объекты оснащены множеством механизмов для автоматического поддержания своей жизнедеятельности на оптимальном уровне. Наряду с известными из биохимии и электрофизиологии механизмами, мы должны обратить внимание на существование тех, продолжением которых явилась акупунктура и гомеопатия. Организм всегда уже погружен в океан влияний внешней среды. Физические влияния специфически воздействуют на систему меридианов и зон Захарьина-Геда. Спонтанно (и, по-видимому, неслучайно) возникающие ощущения в различных местах вызывают рефлексы, прижатия, поглаживания, почесывания. Возникновение выступающей родинки обеспечивает постоянное механическое воздействие. Организм способен перераспределять содержание пигментов, чтобы обеспечить постоянное воздействие видимого или инфракрасного излучения. Химические влияния специфически воздействуют на те же механизмы, к которым обращается гомеопатия. Вокруг великое множество веществ, простых и сложных, в различных агрегатных состояниях и в различной степени дисперсии. В том числе в сильно потенцированном состоянии. Потенцирование в природе происходит непрерывно, во многих контурах. Например, работа прибоя, приливов и отливов. Проведем мысленный эксперимент. Некоторое количество флуоресцента выльем на гальку на краю прибоя. Первая волна, достигшая его, растворит и окрасится (в очень сильном «корсаковском» разведении.) Но люминофоры очень сильны и окраска будет заметна. На гальке останется люминофор в уже меньшей концентрации. Очередная волна еще больше его разбавит. Свечение будет слабее. И так далее. Но свечение будет сохраняться еще долго. Вместо люминофора в реальности выступает в большом количестве хлорид натрия, соли кальция, кремния, брома и йода и великого множества других веществ органической и неорганической природы. Другой пример. На пути ручейка лежит месторождение какого-нибудь минерала. Ввиду постоянных подвижек грунтов, всегда присутствует мелкодисперсная (растертая) фаза этого нерастворимого минерала. Информация, вместе с частью вещества переходит на воду. Ручеек на пути своего следования принимает в себя другие ручейки, подводные ключи, так происходит постепенное разведение. Завихрения воды за счет неровностей грунта, упавших в воду деревьев, создают дополнительное потенцирование. Наш ручеек впадает в более крупный ручей, тот в речушку, она в реку. Река несет свои воды к морю. И вот наш минерал оказывается в море в сильно, хотя и нерегулярно потенцированном виде наряду с множеством других веществ в таком же состоянии. В природе имеется широчайший выбор спектров излучения, и какой-то из них вступает в отрицательный резонанс с образующейся патологической структурой и разрушает ее еще до того, как она проявит свои внешние черты. Есть и биорезонансный контур, так сказать, терапия аутонозодами. Биологический объект занимает определенный ареал обитания, и проливает на землю свою, кровь, пот, слюну, сбрасывает шерсть и другие продукты жизнедеятельности. Они подвергаются биотрансформации, растворяются грунтовыми водами, усваиваются растениями. Затем организм питается плодами этих растений, получая продукты своей жизнедеятельности в сильно потенцированном виде. Поскольку этот процесс носит стохастический характер, то для того, чтобы этот механизм работал, нужна многократная избыточность, что и есть на самом деле.
Такого рода автоматические контуры являются тем более эффективными, чем больше организм интегрирован в свою естественную (с биологической, но не социальной точки зрения) среду обитания, так сказать, растворен в ней. Однако, применительно к человеку и одомашненным животным, по мере развития общества многие из этих связей рвутся. Либо экологическая нагрузка становится настолько выраженной, что противостоящей силы этих механизмов недостаточно. (В некоторых организмах на фоне недостаточной компенсации таким способом, происходит наращивание количества «антенн» – появляется гротескно большое количество родинок, пигментных пятен и т.д. для улавливания автоматических физических микровоздействий или развивается феномен сверхчувствительности для химических микровоздействий, но это едва ли можно считать достаточно эффективным. К тому же происходит смешивание с механизмом естественной детоксикации, проявления которого выглядят так же.) В таком контексте, гомеопатия как лечебная практика представляет собой замену той информационной составляющей, которую организм потерял, оторвавшись от естественной среды.
Эти «откровения» пришли мне примерно в 2001 году из потребностей преподавания. Потом я слышал лекции Богданова по акупунктуре, где он высказывал те же мысли применительно к системе меридианов. Я не раз воспроизводил эти идеи в лекциях, что не вызывало у слушателей ни резкого отторжения, ни того восторга, который в этой связи есть у меня. Поскольку за эти годы я укрепился в адекватности этих идей, я решаюсь изложить их в открытом источнике. Все эти пространные пояснения вводят следующий тезис: ГОМЕОПАТИЧЕСКИЙ ПО СВОЕЙ ВНУТРЕННЕЙ СУЩНОСТИ МЕХАНИЗМ КОРРЕКЦИИ ГОМЕОСТАЗА ВСЕГДА УЖЕ СУЩЕСТВОВАЛ У ЖИВЫХ ОРГАНИЗМОВ. Участки, ответственные за фазовую подстройку не обязательно представляют собой последовательность нуклеотидов. Они могут реализовываться за счет четвертичной структуры белковых молекул (в том числе структурных белков соединительной ткани) и тонких вариаций в топологии молекул нуклеиновых кислот. Но лично мне легко верится в наличие полевой структуры интерференционной природы, а источников ее возникновения служат неизбежные электромагнитные волны сложного спектра, возникающие из-за взаимодействия заряженных объектов, из которых состоят биологические организмы. Мы приучены думать, что суммарный заряд тела равен нулю. Но могут существовать отдельные участки, суммарный заряд которых в каждый момент времени не равен нулю. (Яркий пример – сердце). Но дело даже не в этом. Любой заряд, двигаясь в электромагнитном поле, излучает в определенном спектре. Независимого от того, уравновешен он или нет. Так что излучения будут. Они могут взаимодействовать, создавая интерференционную картину. Неимоверно сложную, но достаточно устойчивую (возможно наносекунды, но этого достаточно). Сходная интерференционная картинка может возникать и разрушаться миллионы раз в секунду. Она должна быть похожа на фракталы, изображения которой можно без труда найти в Интернете.

Другой аспект механизма действия, касающийся ситуационной гомеопатии. Для его понимания нам понадобится представления структурной психосоматики, о чем можно прочитать у Андрея Минченкова или Станислава Грофа (да и у многих других авторов, которые пишут о том же, но другими словами; Юнг, Эрнст Цветков, Леви и многие, многие другие, известные и не очень). Представим себе ощущения человека оказавшегося безлунной ночью в лесу, к котором могут быть кровожадные хищники, ядовитые змеи или пауки. Один вид страха. Один вид рефлекторных соматических реакций. Или человека затягивает трясина. Страх переносится по-другому, другой рисунок устойчивых мышечных сокращений. Или на него несправедливо прикрикнул и поднял руку кто-то из родителей. Новые эмоции, новые мышечные защитные реакции. Или новичок пусть с хорошими знаниями, но без практического опыта оказывается на новой престижной работе в окружении уже освоившихся и не очень благожелательных к нему людей, главная задача которых на данном этапе в том, чтобы указать ему на его невысокое место. Уже совсем другие ощущения, эмоции и мышечное их сопровождение. (Как не вспомнить знаменитую цитату из «Рефлексов головного мозга» по поводу улыбки Гарибальди и девушки, дрожащей при первой мысли о любви.) Или человек в бою. Тоже специфические виды эмоций: на одном полюсе парализующий страх, на другом – неистовство и экзальтация, превращающие его в берсерка или растворение в среде боя, когда он воспринимает все точки боевого пространства и безошибочно и бесстрастно выбирает среди них единственно верный путь. Список может быть расширен до бесконечности. Это то, с чем мы постоянно сталкиваемся в нашей жизни. И не просто сталкиваемся, мы выросли из этого, мы с этим онтологически связаны. Если мы в любой момент времени обратим внимание на состояние наших мышц (наиболее подходят для этого лицевые мимические мышцы и мышцы плечевого пояса), мы обнаружим часть из них совершенно неадекватным образом напряженными. Что вызвало это напряжение? То, что кроется в ближнем подсознании. Некоторые учатся контролировать эти напряжения. Они переходят на кисти, стопы. Или генерализуются, вызывая что-то похожее на паркинсонизм (эссенциальный тремор) или даже эпилепсию. Но самым обязательным резервуаром этих мышечных сокращений (отражающих состояние ума и души) является позвоночник, точнее окружающие его многочисленные мелкие мышцы, начиная от межпоперечных, межостистых и многораздельных, до мышц поверхностных (лестничных, подвздошно-поясничных, подлопаточных и т.д.). Рискну предположить, что у каждого конкретного человека каждая определенная эмоция имеет свой уникальный рисунок мышечного сокращения. И, поскольку околопозвоночные мышцы находятся в весьма интимных соотношениях с нервными корешками, мы получаем основу модулирующих патологических влияний на периферию: трофику внутренних органов и опорно-двигательного аппарата. Но это лишь верхушка айсберга: мышечные напряжения вызовут соответствующие влияния на висцеральные системы через центральные и сегментарные (на уровне сегментов спинного мозга) механизмы. Это не проблема, если реакция адекватна и эмоция уходит по мере нормализации ситуации или врастания в нее. Но несовершенство нашей конструкции приводит к склонности сохранять эмоциональную аффективную насыщенность в подсознании. Тогда сохраняется мышечная и висцеральная реакция, но человек не испытывает дискомфорта или дискомфорт объясняется чем-то другим. Простой пример. На приеме измеряем давление. Оно изрядно повышено. Пациент говорит (с намеком на гонор): «Да быть не может, у меня такого никогда не бывало; я вообще гипотоник. Когда у меня бывает на 20 единиц выше я вообще никакой, а сейчас я прекрасно себя чувствую». (Здесь еще и некоторая попытка определить врачу его место: «уж не подумайте, что вы произвели на меня такое впечатление; скорее наоборот, я разочарован, мне обещали чудеса, иначе я бы и не пришел, а чудес я пока что-то не вижу. Какие-то вопросы… Это вы мне должны все обо мне рассказать!»). Да вы взрослый человек, вы понимаете, что ваша проблема не носит фатального характера, вам действительно не о чем волноваться. Но вспомните своих детей, внуков, племянников. Что с ними бывает, когда они идут на прием к врачу, не важно к какому: к ЛОРу, который полезет глубоко в горло или в нос, или к терапевту который в худшем случае пропальпирует болезненный живот? Вспомните (если не получится сразу, то со временем поймете, о чем речь), что вы чувствовали, когда вас родители водили к врачам, когда первый раз в жизни вашу руку сжала манжета тонометра. Так вот, эти реакции, как и многие другие, еще более аффективно насыщенные, никуда не исчезают. Они сопровождают человека всю жизнь. Есть механизм импринтинга, «впечатывания», мгновенного запечатления. Есть моменты импринтной уязвимости, Если эмоция совпадет с моментом импринтной уязвимости, она приклеивается к человеку. Так мы всю жизнь обзаводимся все новыми проблемами, которые треплют нашу соматику. Во многих культурах есть изощренные техники влияния на этот фактор. Наиболее известны йога и ци-гун. Западный мир (правда, уже на основе анатомических и физиологических знаний) создал аутогенную тренировку и различные направления телесно-ориентированной психотерапии. Однако сколько бы мы не занимались мышечной релаксацией или дозированным напряжением, стойких и глубоких результатов мы не получим, пока не остановим внутренний диалог. Поэтому фундаментальной техникой следует считать безмолвие разума. Даже если научиться останавливать внутренний диалог хотя бы на секунду, результаты на физическом плане оказываются впечатляющими.
Итак, мы пришли к тому, что основой очень широкого круга патологии является неоптимальная устойчивая эмоция с соответствующим ей мышечным и вегетативным сопровождением. Как избавиться от этой эмоции и чем нам может помочь здесь принцип подобия?
Обратимся к миру растений, животных и минералов. Очень многие их них при отравлении ими могут вызвать те или иные специфические, воспроизводимые реакции и эмоции, очень напоминающие те, что и в жизни по поводу и без повода может испытывать человек. Самое интересное, что при испытаниях будет то же самое, но без той остроты, которая бывает при отравлениях.  Это как воспоминание о переживании, которое человек когда-то испытал. Или во сне у испытателя воспроизводится какая-то ситуация, в которой имеет значение не столько то, что снится, сколько то, какими эмоциями сопровождается. Здесь, однако, недопустимы никакие прямые соответствия. Мы приучены судить о простых вещах окольным путем, через цепочки косвенных определений. А язык подсознания с одной стороны прямолинеен и буквален, с другой – многомерен. Один и тот же объект может иметь разные смыслы в зависимости от позиции рассмотрения.
Оттенки эмоций вызовут уникальную картину рисунка мышечных напряжений. В глобальном аспекте защита и лечение заключаются в целенаправленной и неуклонной выработке предельно адекватного взгляда на мир, свое место в нем, своих отношений с людьми. Снятие шор. Пробуждение от того глубокого сна наяву, в котором мы находимся. Но мы сейчас обсуждаем не глобальный аспект, а гораздо более частные задачи, решением которых традиционно занимается медицина. Мы можем найти соответствие между эмоциональным и соматическим сопровождением ситуаций, которые происходят с нами в жизни и тем, что мы получаем, исследуя лекарственную силу наших препаратов.
Любая такая эмоция с ее сопровождением это объемный и многомерный, да еще и изменчивый слепок. Что-то вроде шаровой молнии. Или голограммы. Эта проблема, выхода из которой сознание и ближнее подсознание не видят, так как вросли в нее. Она не видится, как что-то внешнее. Это само собой разумеющееся, онтологическое. И все же оно внешнее. Либо это реализация неоптимального выхода. И вот гомеопатический препарат, попадая в организм и вступая во взаимодействие с его сложно организованной материей, разворачивается в целый ряд картин той же природы, таких же «шаровых молний». Возможно, само потенцированное вещество их содержит. Но это вызовет у материалистов большой скепсис. Более приемлемое объяснение в том, что специфическая, сложно организованная информационная волна во взаимодействии с нашим аппаратом передачи информации (нервная система и соединительная ткань), приводит к возникновению динамических структур, каждая из которых представляет собой и описание проблемы и средства ее разрешения. Перед соответствующей структурой подсознания (цензор?) предстает вариационный ряд. Теперь он может в этом вариационном ряду найти место для той, что ему изначально присуща. Таким образом, взгляд изнутри превращается во взгляд извне. «То чего ты боялся, выглядит так-то и так-то, а ты совсем в другом положении. Перестань реагировать на собачку, как на льва. А если это и лев, то он тебе угрожает, пока ты испытываешь страх. Вот тебе заклинание. С ним ты можешь не бояться льва» (Метафора с собачкой и львом взята у Шанкарана) Итак, человек на сознательном, а чаще на подсознательном уровне определяет свое место путем сравнения с множеством других вариантов, о существовании которых он до того не подозревал и расширяет арсенал средств реагирования. Классический вариант, часто приводимый в текстах по психологии: привлекательная в преморбиде женщина, испытывая неловкость в атмосфере, не то что прямых сексуальных домогательств, а легкого флирта и ритуальных ухаживаний, видоизменяет свою внешность (ожирение, вирильность, застывшая угрожающая или кислая мина («Тут были дамы пожилые/в чепцах и розах, с виду злые;/Тут было несколько девиц,/Неулыбающихся лиц» ;)). Она в большей или меньшей степени достигает своей цели, но испытывает общежизненную фрустрацию, долго и безуспешно лечится от ожирения или головных болей мышечного напряжения. Это неадекватный способ реагирования. В процессе раскрывающей гомеопатической терапии к ней приходит понимание того, что то событие, которое послужило толчком к дисгармоничному поведению, с одной стороны вовсе не было для нее столь драматическим. С другой стороны, она удосужится выучить 3 – 4 дежурные фразы, необходимые и достаточные для сохранения достоинства и найдет в себе мужество в первый раз их применить. Через какое-то время произойдет метаморфоза ее внешности и соматического состояния. В реальности разнообразие таких ситуаций весьма велико, и невозможно составить таблицу прямых соответствий между определенной ситуацией и гомеопатическим препаратом. Наилучшее терапевтическое решение придет, если будет проведен врачебный прием в лучших традициях гомеопатии и пропедевтики. Этот процесс, позволит вытянуть необходимые смыслы и симптомы из ситуации, тонкие различия эмоционального реагирования, непредсказуемые, нетипичные, поражающие сознание врача и из такого индуцированного эмоционального состояния врача и появятся обнадеживающие решения. Поэтому в гомеопатии некорректно говорить о правильно или неправильно назначенном лекарстве. Речь может идти о наилучших решениях, которые у разных врачей будут разными, поскольку источниками их осмысления будут разные туннели реальности. Еще раз напомним, что здесь речь идет о нейтрализации подсознательных структур, ответственных за разрушительное поведение в сфере здоровья. Если случай осмыслен как преимущественно миазматический (четко разделить миазматические и ситуационные подходы не удастся, поскольку они обусловливают друг друга) то решения врачей одной традиции могут быть и одинаковыми (с учетом значительного сходства препаратов; если один врач назначает Игнацию, другой Натриум муриатикум, третий Апис) можно сказать, что они думали одинаково и приняли одинаковые решения. Что касается лечения опасных острых болезней, таких как желтая лихорадка, дифтерия, холера и т.д. здес,ь теоретически, в конкретном случае разные врачи обязаны были бы назначить одинаковый препарат, но едва ли нам дадут возможность приобрести такой опыт, поскольку все же успехи академической медицины достаточно убедительны и гомеопатия ушла из этой ниши, по крайней мере в развитых странах. Не знаю, как обстановка в Индии. Но кажется и там холеру предпочитают лечить тетрациклином.
Это было разьяснение второго аспекта действия гомеопатических препаратов, отличного от идеи резонанса.